Мир вам!

Маленькая степная станица, в ней - самодеятельный театр выступления которого все ждут как главного события в году. У каждого из жителей - даже у последних забулдыг - есть по автомобилю-фамилиару, который сам перевинчивается в человеческую фигурку, похожую на хозяина. Автомобили преданы своим хозяевам до глубины души, хозяева ими гордятся.

Театральная труппа завершает остановку. Самый-никудышный-актёр гримируется в четвёртый раз, но всё равно неудачно. Мэр сетует на то, что актёры сыграют плохо; режиссёр предлагает заменить самого-никудышного-актёра его же собственным автомобилем: тот больше соответствует роли (по крайней мере, внешне!) Мэр понимает, что это неполиткорректно, и пугается задумки.

спектакль отменяется. Актёров выдворяют с репетиции под дулами пистолетов (милицейские машины в человеческом облике стоят за провинциальными полицейскими и помогают им выдворять актёров плечами). Актёры смирились ("Так нам и надо!"), но их машины-фамилиары внезапно взбунтовались, встретили актёров овациями и гудками и понели их на руках через весь город.

Собралась толпа из людей, которые жаждали спектакля, и машин, которые вышли поддержать актёрские машины по собственному почину: слух о том, что машину впервые захотели вывести на сцену, но мэр не позволил, разнёсся быстро. Машины начали забастовку - не против своих хозяев, а против городка в целом; иногда даже вместе хозяевами, которые рады были пропустить работу под благовидным предлогом.

Городок встал. Мэр начал стыдить людей, а те кивали на своих фамилиаров: они, мол, работать не хотят,Ю а куда мы без них? Мэр отговоркам не поверил, а вот некоторые горячие головы - правые или левые мальчишки-гимназисты - поверили. Забрались в Интернет, списались со всемирно известными хакерами, скачали вирус - Машинную Трясучку - и заразили своих фамилиаров, преимущественно мотоциклы (те восприняли это как высокую честь).

Началась эпидемия. Машины развинчивались на ходу, самопроизвольно перевинчивались в людей посреди дороги, сталкивались, калечились, сгорали. В авариях начали погибать и люди, тогда оставшиеся люди взялись за ружья и пошли убивать людей, запустивших Трясучку. Поскольку они не знали, кто это сделал, убивать они пошли соседей и старых врагов.

Началась гражданская война, с погромами, пальбой в магазинах, постоянным выяснением " Ты наш или не наш?" Ближе к концу на стороне "партии машин" остались только люди, оплакивающие своих фамилиаров и родственников и готовые мстить до конца, а на стороне "партии противников машин" - только осиротевшие машины, хозяев которых убили.

А потом и вообще никого не осталось, и гражданская война закончилась.

Едет последняя легкомысленная машинка с дамой за рулём, развинчивается, врезается в камень. Сверху - железнодорожные рельсы, по ним подъезжает паровоз, с паровоза на полном ходу съезжает старик на велосипеде. На плечах у него - свежие полупрозрачные души павших. Он едет вдоль кладбища и сажает по душонке под каждый крестик.

"Позволю себе заметить, - говорит самый-никудышный-актёр, когда очередь доходит до его души, - что среднестатистический человек - богат!" Старик ухмыляется в бороду и говорит: хорошо, вот тебе элитный участок: с сараем и бассейном!", пропускает две могилки и сажает душу самого-никудышного-актёра под крест, стоящий рядом с развалинами сарайчика и лужей.

"Вам помочь?" - спрашиваю я старика-на велосипеде, который явно сгибается под тяжестью душ. - "Нет, спасибо. Вы, молодой человек, лучше пойдите в город и сожгите тела, из которых души уже вынуты, раз уж Вам нечего делать!" - отвечает мне старик довольно сурово, на чём я и просыпаюсь.